Вопрос в том, почувствую ли я что усилия соразмерны награде за это)

В дороге Муни с Огурчиком решили сэкономить силы перед таким ответственным и важным мероприятием как приём в королевской усадьбе, и спокойно посидеть, почитать книжку, посмотреть в окно. Погода шептала, за окном поезда раскинулся чудесный вид на бескрайний океан с умиротворённо парящей над ними парой вингалов. Один лишь этот вид так успокаивал, что Огурчик незаметно для себя заснул, уткнувшись мордочкой в бок своему тренеру. Муни так расслабился, что перестал фокусироваться на чтении, долго залипал на блики на воде, и тоже начал клевать носом.
Генгар сначала подумывал дождаться когда эти двое заснут, чтобы незаметно отправиться кошмарить других пассажиров не получив за это какой-нибудь неприятный штраф в виде лишения обещанного королевского обеда. Но был перехвачен хорошо прошаренным в поездках с различными покемонами проводником, который мягко но настойчиво всучил ему сонную повязку для глаз (сшитую специально для генгаров!) и чашку успокаивающего чая из трав, благоухающего так ароматно, что призрачный покемон не удержался и сел обратно на пассажирское место чтобы почаёвничать глядя на облака. Спустя полчаса, допив чай и надвинув сонную повязку на глаза, он присоединился к своем компаньонам в путешествие по миру сновидений.
Остаток пути Муни, тотодайл и генгар мирно проспали под ритмичный рокот поезда.

Долго думать как демонстрировать своё великое открытие на конкурсе, не пришлось — тем более что желающих поехать на выставку, сменить обстановку и вкусить «свежей кровушки» в виде страха и смятения новых ещё не пуганных и не привыкших людишечек, среди корабельных призраков Галарца было хоть отбавляй. Они даже передрались за это, и победу одержал один самый скрытный и ныкающийся генгар, чисто потому что не участвовал в общей потасовке и единственным остался на ногах после неё.
Протерев целебными снадобьями призрачным монам ссадины и синяки, Муни отправил их отлёживаться, а сам начал готовиться репетировать презентацию, пользуясь тем что самые хулиганистые покемоны утомились и не смогут мешать.
Для презентации понадобились:
- верёвка 1 шт
- простыня 1 шт
- его величайшее изобретение 2 шт
По поводу опоры для «сушилки» он не переживал, поскольку уж в королевском-то особняке должно было что-то найтись, обо что можно было бы натянуть верёвку для сушки. В крайнем случае можно было попросить пару слуг её подержать на время демонстрации.
На корабле уже имелось отдельное место для сушки белья, с натянутыми верёвками, поэтому Муни с генгаром и тотодайлом в качестве зрителя просто решили использовать его.

Развесив простыню на «сушилке», парень объяснил генгару, что тому нужно как в прошлый раз просто поместить себя под простыню и побыть хеллоуинским привидением, что покемон с удоводовольствием сделал, но так увлёкся что тотодайлу опять пришлось с рычанием скакать за ним скусывая с него многострадальный кусок ткани, защищая от призрака своего вопящего тренера.
Муни подумал, что от таких сюрпризов он вероятно не будет застрахован и на конкурсе, прямо в королевском особняке… Ну да ладно. В любом случае Огурчик на подхвате, ему похоже всё это даже понравилось, вон как он довольно машет хвостиком жуя простыню.
Похвалив генгара за помощь, Муни развесил другую свежую простыню (пришлось включить и её в список), и попросил призрачного покемона повторить своё представление ещё раз. Того не пришлось долго упрашивать, и как только простыня начала надуваться от объёма покемона, парень тут же щёлкнул поспешно выуженными из кармана крупными деревянными прищепками по краям ткани. Мощные пружины держали хорошо, сразу ясно было что их мастер их делал на совесть — вот они плюсы пребывания в бородатом веке, когда капитализм ещё не достиг масштабов нашего времени.
Простыня несколько раз беспомощно дёрнулась, и в тщетности начинания своих обычных бесчинств на её поверхности проявилось недовольное генгарье лицо, исторгающее звуки возмущения.
Огурчик в роли зрителя восторженно зарукоплескал, вызывая у генгара ещё больше негодования, но прищепки держали на совесть, словно сомкнутая пасть тотодайла.

После этого Муни пришлось извиниться перед генгаром и подкупить его собственноручно приготовленным пирогом с начинкой из ягод, чтобы он перестал обижаться и согласился таки поехать с ними на презентацию. Особенно помогли в уговорах обещания королевского обеда в качестве приза, большую часть которого было решено отдать призрачному помощнику за то что он будет вести себя хорошо.

Медлить было уже некуда, ведь Муни и так слишком долго возился с поисками своего неуловимого и почти мистического вдохновения.
Провозившись несколько часов ночью с рисованием чертежа и высчитыванием, к какой точке и что нужно приложить в физическом объекте, чтобы он действовал именно так как ему нужно, он встал в обычное время жутко невыспавшийся, и по-быстрому сделав дела (насколько это возможно в его состоянии), отобедав и покормив своего тотодайла, собрался рубить дерево. Этим он ещё никогда в своей жизни не занимался и опасался накосячить, подходил к выбранному дереву то с одной то с другой стороны пытаясь высчитать самую подходящую точку приложения топорика, передумывал и шёл так же топтаться возле других деревьев. Глядя на его метания Огурчик смилостивился и отправился дразнить диких шарпедо. Рискуя своим хвостом, он заманивал их поближе к острову, к тому месту где деревья росли ближе всего к воде. Большинство покемонов начинали подозревать подвох, едва оказавшись на мелководье, и раздражённо потрясая плавником сжатым в кулак в сторону тотодайла, всё таки убирались восвояси. Но один особенно упорный всё таки отреагировал по плану Огурчика и выкорчевал своим центростремительным лбом дерево с корнем.
Воодушевлённый тотодайл, провозившись со своей миссией весь день, в лучах заката побежал докладывать своему тренеру, что он опять решил все проблемы. И обнаружил его видевшим десятый сон, абсолютно наивно и опрометчиво прислонившимся в одиночестве к его первому самостоятельно срубленному стволу дерева…
Ну что ж, больше материала — это не меньше материала.
Подкупив наиболее сильных призрачных монов с корабля домашним пирогом из их самых любимых ягод (собранных вручную!), чтобы они затащили на Галарца два цельных ствола падших в неравной борьбе дерев, Муни задумался как же ему раздобыть второй недостающий материал.
Некоторые карманные деньги для его покупки и заказа на изготовление деталей у Муни имелись — всё таки то что он выполнял кучу бытовухи, оплачивалось и деньги всучивались ему чуть ли не насильно благодаря менталитету экипажа корабля на который он угодил, но проблема в том что он оставался совершенно не приспособленным к жизни в одиночестве вне экипажа. Муни уже давно понял, что попал в другой век, и это ощущалось не только в обустройстве быта, поведении и внешности людей, но и в их говоре, который был для юного парня чужд и неприятен слуху. Пытаться на нём говорить было для Муни будто съесть лимон после сладкого мороженого, от этого буквально шерсть становилась дыбом. Кроме того, молодой человек боялся что видя его юность, хитрые и коварные продавцы решат попытать счастья и уж точно попробуют содрать с него в 3 короба, рассчитывая на его неопытность.
Видя тонны душевных терзаний написанных на его лице, полдничающий чаем с булочкой неподалёку Родерик всё таки заставил того поделиться мыслями и предложил свою помощь. Из чего Муни пришёл к выводу, что его терзания действительно не безосновательны…
Преодолев с километр стыда (город выглядел в его глазах настолько жутким местом, что он чуть ли не прятался за спиной старшего товарища по экипажу аки трепетная фиалка), он всё таки смог сделать заказ на пружины по своему чертежу, сэкономить немного денег на так лелеемую им будущую пенсию, и даже не потеряться в городе среди его толп крайне сомнительных и опасных личностей.
Оставалось решить вопрос с приданием нужной формы всему с таким трудом налутанному. Но и тут на помощь пришли хулиганистые призраки, увидевшие в будущих изделиях придуманных Муни огромный потенциал для того чтобы кошмарить подвернувшихся под руку не-призрачных бедолаг, да и некоторых призрачных.
Зрелище того, как несколько хонтеров, мисдривусов и баннетов мирно расположились на палубе, во главе с тотодайлом-сенсеем увлечённо выстругивая что-то маленькими ножичками из деревянных брусочков, было настолько мирным и идиллическим что случайных зрителей так и подмывало ущипнуть себя дабы убедиться что это не сон.

Заметив на корабле листовку призыва участия в конкурсе изобретений, Муни решительно озаботился тем, чтобы что-то вымучить из своей головы. Пусть он не особо изобретательный в глобальном смысле, но дорогая и вкусная еда и пожизненная ежегодная пенсия на дороге не валяются. Особенно молодого человека привлекла пенсия.
Лучшим способом поиска вдохновения для него всегда было ничего не делать, чтобы освободить в голове от забот достаточно места для новых гениальных идей. И тогда они сами бы пришли в голову. Но на корабле такой возможности не было — всё таки приходилось расплачиваться за кров, регулярное питание и хоть какую-то но безопасность тем, чтобы помогать с бытом на корабле. Совсем дармоедом быть не дело, пусть Муни и был уверен что его вряд ли выбросят за борт если он вдруг перестанет делать дела, но сказать по правде с командой ему повезло, и их хотелось как-то отблагодарить за доброту. Поэтому Муни делал что мог на корабле — в лечении здесь нуждались не так уж и часто и уж точно не каждый день, поэтому он помогал ещё и с уборкой.

Вычленить в веренице бытовых дел время, чтобы ничегонеделание длилось достаточно долго для приманивания идей на него как рыбки на крючок, было непросто.
Только он уляжется на диван, заварит чай или облокотится о бортик корабля отрешённо глядя вдаль, как тут же кто-то что-нибудь опрокидывает, заляпывает, раскидывает. Большинство приведений достаточно игривы, многие любят играть в полтергейста. Аккомпанировали этому всему и остальные личные покемоны экипажа: игривые лисы, звёздный марип с его копытцами и желанием побегать, да даже Огурчик когда на него накатывало игривое настроение, очень любили бодренько потыгыдыкать и поиграть в салки и прятки вместе с местными призраками, ожидаемо опрокидывая и переворачивая всё на своём пути. Не говоря уже о том, что всех надо было чем-то кормить и время от времени наведываться на кухню предложить свою помощь — на такую ораву приготовить это не хухры-мухры…

И вот развесив на палубе под полуденным солнышком свежевыстиранное белое постельное бельё, Муни возлёг на шезлонг и запрокинул голову, смотря через неё на умиротворяюще раскачиваемые лёгким бризом простыни. Беснующихся покемонов слышно не было, где-то вдали кричали дикие ваттрелы создавая атмосферу морского побережья, идиллия.
От умиротворения парень уже начал невольно закрывать глаза готовясь подремать, как вдруг заметил какое-то шевеление. Одна из простыней внезапно покинула свою бельевую верёвку и видимо решила понарушать покой честного труженика, размахивая краешками будто плавничками и медленно но неуклонно приближаясь. Муни тут же вскочил как ошпаренный — он подозревал, кто именно виноват во внезапном возникновении самостоятельной личности у постельного белья.
Тем временем ещё несколько простыней повторили судьбу своей родственницы, покинув свои насесты и медленно кружась над Муни, постепенно сокращая расстояние и заслоняя ему белый свет. Это было похоже на коллективную простынную охоту, на массовое гонение невинной жертвы хищниками которая должна была стать вкусным обедом в конце этого ритуала.
Муни не знал что делать, инстинктивно схватив лежащую неподалёку швабру он стал пытаться отбиться от простыней и громко вопить.

Внезапно солнечный свет снова забрезжил промеж бездушных и бессердечных кусков влажной холодной ткани, и парень услышал торжествующий боевой рык своего тотодайла. Бодро щёлкая челюстями, тот подпрыгивал, и отталкиваясь от особенно низко летающих простыней, зажимал зубами более высоко летающие. Простыни оказавшись у него в зубах, тут же лишались сил и принимали своё стандартное для простыней состояние обычных висящих по законам физики тряпок. Собрав так добрую половину, Огурчик яростно затряс головой трепля простыни в зубах и выплюнул их, с рыком окидывая взглядом оставшиеся в воздухе, и парящие тряпки поспешно попадали на землю. В воздухе возникли силуэты нескольких гастли, хонтеров, шаппетов и мисдривусов, истошно хохоча и улепётывая из поля зрения с чувством выполненного долга — в любом случае их шалость уже удалась.

Муни наблюдал всё это действо с выражением высочайшего озарения на лице — кажется, он знает какое изобретение он покажет на конкурсе… Радостно подбежав к Огурчику, он сжал его в объятиях, многократно повторяя какой он самый лучший в мире тотодайл и самый клёвый на свете покемон.

Глядя на то, как его покемон отжигает на этой призрачно-морской вакханалии, Муни подумал что Огурчик стал сам на себя не похож. Движения тотодайла были слишком импульсивно хаотичными, а глаза были будто задёрнуты призрачной сияющей пеленой… Огурчик словно находился под гипнозом.
Муни попытался сначала призвать его в покебол, и когда у него не получилось, понял что оказался прав — его покемон не в себе, с ним что-то стряслось. И с силой подвинув бочки тренер протиснулся из своего укрытия на танцпол, один-оденёшенек, в гущу диких незнакомых покемонов, добрая половина а то и больше из которых была призрачными, к которым он до сих пор испытывал первичное иррациональное опасение, ведь призраки очень непредсказуемы. Но оставаться одному на этом странном и сомнительном корабле посреди океана без поддержки своего покемона было бы ещё большим безумием.
Оказавшись среди множества танцующих покемонов в освещении литвиков, опутанный лунным покемоньим эмбиентом будто рыболовной сетью, муни метнулся к своему тотодайлу намереваясь как можно скорее схватить его поперёк туловища и убежать с ним подальше отсюда. На удивление, никакой агрессии и даже массового удивления диких покемонов парень не встретил, напротив — вокруг него в воздухе закружился хоровод из шаппетов, мисдривусов и даскаллов, а у его ног дружно завертелись вокруг своей оси старми и старью. Муни ощутил, что танцпол зачаровывает и его, будто некими феромонами заманивая раствориться в его беспорядочном но при этом не лишённом своей логической структуры очаровании.
Очнулся Муни, только когда почувствовал что кто-то небольшой схватил его за правую руку, а кто-то побольше — за левую, и стали пытаться куда-то тащить. Сначала он сопротивлялся, продолжая двигаться в такт музыке, но спустя несколько минут чары рассеялись. Парень почувствовал, что его тело дико болело, было сложно даже просто сделать шаг, насколько боль была сильна. Когда пелена призрачных огоньков спала с его взгляда, он увидел хаттрем и девочку с двумя светлыми косичками и в длинном белом платье похожем на ночнушку, которые всеми своими небольшими силами тянули его по коридору прочь от этой дурманящей и порабощающей умы вечеринки.
Муни понял, что его пытались привести в чувство. Но Огурчика с ним не было, он вероятно так и остался там на танцполе, во власти магии странной музыки диких покемонов.
- Слушайте, спасибо вам, я вам очень благодарен, - с явным трудом из-за навалившегося упадка энергии проговорил парень, - но я не могу оставить моего тотодайла там. - с этими словами Муни повернулся в обратную сторону по коридору, приложив неимоверные усилия вышел обратно на танцпол, из последних сил схватил своего покемона поперёк тушки и вместе с ним так и завалился на дощатый пол. Он уже подумал, что вот-вот потеряет сознание, как понял что хаттрем забралась под его обессилевшее туловище и применила телепортацию.
Муни оказался в той же комнатке с импровизированным спальным местом и тумбочкой с книгой и шкатулкой. Кровавая луна навязчиво светила в дыру в стене, заливая всё тревожным светом.
Полежав немного с закрытыми глазами, тренер почувствовал что к нему постепенно но всё таки возвращаются силы двигаться и функционировать. Вероятно тот бешеный танец, та музыка вампирили его, а теперь этот эффект спал.
Неизвестно сколько он так пролежал, пять минут, пятнадцать, или два часа. Но в конце концов парень нашел в себе энергию приподняться, превозмогая чувство ватности в теле. Рядом с собой он увидел такого же потрёпанного бессилием как он тотодайла, а неподалёку на лоскутном одеяле обняв плюшевую баннири отдыхала хаттрем, на вид тоже изрядно уставшая. Рядом с ней в ярком лунном свете, сменившем оттенок с кровавого на прохладный серебристый, сидела та самая девочка в белой ночнушке и с косичками, и читала книгу. Заметив что парень смог хоть как-то но прийти в себя, девочка вскочила положив книгу, и потрепав Муни по голове как щенка, дескать «Молодец, хороший мальчик», взяла с тумбы-коробки ту самую музыкальную шкатулку. Протянув её парню, она кивком попросила взять шкатулку. Он недолго думая последовал её просьбе, и открыл шкатулку. Из неё полилась та самая всепоглощающе меланхоличная музыка, будто стремящаяся поднять что-то неизвестное давно потерянное из недр его души и вытащить это в залитое лунным светом помещение. Муни не смог это долго терпеть, и захлопнув шкатулку протянул её обратно девочке. Беззвучно но явно весело рассмеявшись, девочка открыла шкатулку и извлекла из неё что-то — Муни точно знал, что не видел этого раньше, ведь когда он открывал шкатулку там было пусто. Приблизившись к парню, она вложила этот извлечённый небольшой предмет ему в ладонь. Предмет был гладким и прохладным наощупь, он будто прожигал этой прохладой руку. Взглянув на него на своей раскрытой ладони, парень увидел ослепительный лунный свет, исходящий из сердцевины предмета и напрочь размывающий очертания. Свет в считанные секунды стал таким ярким, что заполнил собой всё вокруг. Муни пришлось с силой зажмуриться, чтобы не ослепнуть.

Когда он открыл глаза, то над ним было яркое голубое небо. Интуитивно Муни понял что было около полудня, а он оказался лежащим на тёплом песке на берегу искрящего солнечными бликами моря. Парень принял сидячее положение, и нашёл своего тотодайла рядом с собой мирно спящим. Ощутив холодок в кармане купального костюма (предусмотрительно нашитого с прошлого путешествия в пасть каменному вайлорду), парень извлёк из него тот самый предмет, который отдала ему та девочка. Это оказался лунный камень. Он завораживающе преломлял в себе солнечный свет, чудом оставаясь первозданно прохладным.

Услышав где-то в стороне весёлое блеяние, Муни обернулся и успел заметить мелькнувшую за скалами круглую розовую жопку поспешно скрывающейся с места преступления мунны.